Постановления однозначнее, пожалуй, еще не было: виновными в отравлении выходца из спецслужб Александра Литвиненко Страсбург назвал российское государство и конкретных лиц — Андрея Лугового и Дмитрия Ковтуна, отметив, что на это указывает «наличие веских доказательств». Европейский суд посчитал, что российские власти нарушили право на жизнь Литвиненко (статья 2 Европейской конвенции по правам человека).
Цитирую: «Смерть Литвиненко явилась результатом спланированной и сложной операции, включающей приобретение редкого смертоносного яда, организацию поездки Лугового и Ковтуна и многочисленные попытки ввести яд. <…>».
Суд подчеркивает, что Луговой и Ковтун действовали как агенты российского государства и летели в Соединенное Королевство «не по своей воле, а по указанию другого лица», использовав для убийства радиоактивный изотоп полоний-210, доступ к которому можно получить только при помощи государства. Кроме того, ЕСПЧ указал: «В ходе общественного расследования были тщательно изучены и отклонены несколько теорий относительно лиц, которые могли желать смерти Литвиненко, что сделало теорию причастности государства единственно приемлемой».
По мнению Страсбурга, власти России не сумели предоставить «удовлетворительное и убедительное объяснение», которое бы опровергло материалы британского следствия. А еще суд констатировал: никакого эффективного внутреннего расследования в России по факту гибели Литвиненко не проводилось. В этой связи признана нарушенной еще одна статья Европейской конвенции — 38-я. Российское следствие, отмечает ЕСПЧ, сначала установило, что краж или утечек с российского предприятия, производящего полоний-210, не было, и тем самым «уже «реабилитировало» Лугового и Ковтуна за их причастность к убийству, а только затем подало запросы в Великобританию о правовой помощи.
Согласно решению суда, Россия должна выплатить вдове Литвиненко 100 тысяч евро в качестве компенсации морального вреда и 22,5 тысячи евро в связи с судебными издержками.
Что важно: точку в кейсе Литвиненко ЕСПЧ поставил не только после проведенного в Великобритании действительно публичного (я присутствовала на заседаниях) судебного расследования (инквеста), установившего и факт отравления Литвиненко полонием, и причастность к этому двух конкретных россиян, но и после череды других событий, закрепивших убежденность Страсбурга в том, что российское государство использует практику отравления своих и не своих граждан. Решение Страсбурга по делу Литвиненко вынесено после отравления болгарского предпринимателя Емельяна Гебрева в 2015-м, Скрипалей в 2018-м, Навального в 2020-м. Все эти кейсы в материалах жалобы вдовы Литвиненко упоминаются.
Жалобу, к слову, рассматривала палата из семи судей. Шестеро согласились с вердиктом, особое мнение высказал российский судья Дмитрий Дедов, ожидаемо поставивший под сомнение результаты британского расследования. Аналогичная реакция, что и от Дедова, последовала от официальной Москвы. В день публикации решения представитель российского МИД Мария Захарова заявила, что ЕСПЧ таким образом попытался внести свой вклад в культивирование атмосферы русофобии, депутат от ЛДПР Андрей Луговой (депутатство получил через год после гибели Литвиненко) назвал решение «идиотским» и «политически ангажированным», а пресс-секретарь президента Дмитрий Песков добавил, что английское следствие «было голословным» и исполняться решение ЕСПЧ в России не будет.
Чего ждала от этого решения вдова Литвиненко и что она думает о русофобии — Марина Литвиненко рассказала в интервью «Новой газете».
— Марина, в день опубликования решения Страсбургом Англия назвала имя третьего подозреваемого сотрудника ГРУ, причастного к отравлению Скрипалей…
— Да, это символично. Знаете, несмотря на то что для многих обывателей постановление Европейского суда по делу моего мужа — дело проходное, казалось бы, все равно ничего не добиться от российских властей, но для меня это важное событие. Это часть жизни. Изначально жалоба была подана в 2007 году, через год после гибели Саши, как только было завершено расследование Скотленд-Ярда и произошел обмен мнениями между Дэвидом Милибандом (министр иностранных дел Великобритании в 2007‒2010 гг. — Ред.), Лавровым и Путиным, и последние двое уверяли, что никто из России экстрадирован не будет. В этот момент для меня стало понятно, что надо подавать жалобу в Европейский суд по правам человека. Но мне и моим адвокатам объяснили, что мы должны для начала использоваться все правовые возможности в Великобритании. Поэтому я инициировала инквест. Но инквеста пришлось ждать, этого просила полиция, которая к тому моменту еще расследовала отравление мужа и выявляла дополнительные факты. Это было очень скрупулезное расследование.
В 2015 году публичные слушания закончились, и в 2016-м с получением заключительного репорта (Высокий суд Лондона в январе 2016 года назвал Андрея Лугового и Дмитрия Ковтуна виновными в убийстве бывшего сотрудника российских спецслужб Александра Литвиненко. — Ред.) я с адвокатами подала жалобу в Страсбург. Начался обмен письмами между Страсбургом и Москвой. ЕСПЧ ставил перед РФ вопросы. Москва, как всегда, отвечала не на том профессиональном уровне, на котором должен отвечать официальный орган.
— Что для вас самое главное в этом решении?
— Европейский суд убедился в том, что с момента убийства Александра Литвиненко произошло достаточное количество других отравлений. Мы дополняли жалобу другими историями: делом Скрипалей, Навального, убийством в Берлине Зелимхана Хангошвили (судебный процесс в ФРГ идет в настоящее время, федеральная прокуратура ФРГ обвинила власти РФ в том, что они отдали приказ совершить это убийство. — Ред.). И эта совокупность, мне кажется, дала Европейскому суду дополнительную картину того, что случилось в Лондоне в 2006 году с Сашей. Эта совокупность как бы закрепила вывод суда о причастности к отравлению российского государства. Потом — и с этим, думаю, трудно не согласиться — документы, которые предоставила моя сторона в Страсбург, они основывались на результатах всестороннего расследования в Англии.
— Скажите, последовавшая за решением Страсбурга реакция официальной Москвы была ожидаемой для вас?
Новости по теме: Эксклюзивные фото лондонских хоромов вора в законе Ангерта из Одессы
— Мне кажется, ни Марии Захаровой, ни Пескову, ни Луговому больше нечего сказать. У них нет никаких доказательств, которые бы опровергли английское следствие и выводы ЕСПЧ. Помню, какая истерика была в 2018 году из-за Скрипалей. Официальная Москва кричала, что «цель преследуется та же, что и по Литвиненко» — «очернить нашу страну». Ну, хорошо. Приведите факты. Сколько раз предлагалось Луговому объяснить все свои действия и передвижения, но ни одного опровергающего факта английского расследования он не привел, кроме слов: «это клевета», «это русофобия», «это политически мотивированно».
Когда Страсбург задавал Москве вопросы в рамках рассмотрения моей жалобы, то правительство РФ либо отвечало не по существу конкретно заданных вопросов, либо слало отписки, либо все отрицало. Это была абсолютно не конструктивная переписка. Футбол.
Так что и нынешняя реакция для меня не удивительна. Лишь скажу: в том, что я делаю, нет ничего русофобского, нет ничего против России.
Никогда в своих выступлениях я не говорю ничего против страны, в которой жила, и уж тем более не опускаюсь до оскорблений. Я не против страны подавала жалобу, а против государства.
И я всегда говорю: я не истина в последней инстанции. Но — оппоненты, предоставьте свои профессиональные аргументы на том же уровне, что и у английского следствия, у европейского суда, предоставьте, чтобы мы могли дискутировать. Но нет. Легче обвинять в русофобии.
— Чего вы сейчас ждете? Исполнять решение, сказали, не будут.
— То, что они возьмут и выплатят компенсацию, я, конечно, не ждала, хотя деньги — это не лишнее. В первую очередь я ждала доказательств виновности государства в гибели моего мужа. Даже если власти России лишат меня компенсации, они не лишат весь мир возможности увидеть и прочитать решение Европейского суда. Согласитесь, мало кому удавалось получить такой сильный вердикт, как этот. И это решение теперь в истории. Ну а отсутствие денежной компенсации мы с сыном как-нибудь переживем.
