Спецслужбы и силовые ведомства СССР имели все необходимое для их уничтожения. Однако в этом не было нужды – в действительности, организованная преступность была одним из важнейших властных институтов. А в настоящее время ОПГ являются одним из элементов политико-экономической инфраструктуры, обеспечивающих фактическое единство неосоветского пространства, центром которого по-прежнему остается Москва.
Сталинский неофициальный аппарат власти
Организованная преступность в Советском Союзе стала своеобразным, и при этом важным и необходимым продолжением «аппарата власти» еще в сталинские времена. Так, сообщества «урок», выросшие из якобы ликвидированной беспризорности, были очень эффективным управленческим инструментом еще в ГУЛАГе: профессиональные преступники терроризировали политических заключенных, начиная от реальных антикоммунистов и заканчивая раскулаченными, мнимыми иностранными шпионами и «вредителями», и т.д. И за это получали привилегии, начиная от официальных (статус «социально близких», обладателей которого без вопросов принимали на административные должности в лагерях, в вооруженную охрану и т.д.), и заканчивая неофициальными коррупционными бонусами.
В целом, организованная преступность в советском обществе появлялась всякий раз, когда государство по тем или иным причинам было вынуждено неофициально делегировать право на насилие. Самым ярким примером явилась приватизация в РФ, целью которой являлось присвоение госсобственности вчерашней советской номенклатурой и чекистской корпорацией. Тогда же выделились два специфических уровня советского и неосоветского правящего слоя: так называемые олигархи и «непобедимая» оргпреступность, или мафия.
Инструмент передела собственности
Крупный бизнес, во главе которого встали олигархические кланы, номенклатура КПСС обычно создавала из вчерашнего комсомольского начальства. (Последнее было уже натренировано в коммерческих делах в разных стройотрядах, кооперативах и тому подобном полулегальном бизнесе.) А для грязной работы, то есть неузаконенного насилия в отношении всех, кто противодействовали или мешал таким переменам, и потребовалась «мафия» - различные ОПГ.
Следует отметить, что такая «организация организованной преступности», идущая сверху, была характерной приметой неосоветизма, и отнюдь не является объективно неизбежной при внедрении рыночной экономики в рамках социалистической системы или диктатуры. Так, в Северной Корее в 1990-2000-е годы, когда там начали стихийно развиваться рыночный отношения, никаких бандитских «бригад» не появилось. По той причине, что северокорейское руководство посчитало такую прослойку излишней, и функции бандитской «крыши» силовые ведомства там реализовывали непосредственно.
Аналогичным образом уже в первые годы путинского правления в РФ случился закат ранее якобы «непобедимых» ОПГ – функции «бригад» из девяностых силовики стали осуществлять самостоятельно (в первую очередь, ФСБ).
Новости по теме: В Саратове собираются судить самого молодого и эпатажного из российских «воров в законе»
Единство бывшего СССР обеспечивают номенклатура, олигархи, чекисты и воры
ОПГ что в позднем СССР, что в РФ никогда не противостояли власти – ни в своей «воровской», ни в «беспредельной» ипостаси. Они всегда были ее частью, низовым уровнем правящего слоя, предназначенным для «грязных дел». И именно старая, еще в советские времена появившаяся организованная преступность, объединенная некими общими ценностями («понятиями» и блатной субкультурой в целом), является одним из элементов, формирующих единое неосоветское пространство, наряду с номенклатурой и чекистской корпорацией. Для «вора» или «авторитета» Советский Союз по-прежнему существует, ибо для преступного мира он по-прежнему остается «своим» и в Москве, и в Киеве, и в Баку – и, увы, в Риге.
По этой причине, активизация оргпреступности из РФ и иных стран бывшего СССР в Латвии ведет не только к очевидным проблемам криминального свойства, но неизбежно влечет за собой и политические проблемы. Ведь старые, коррупционные и вообще «теневые» связи таких ОПГ позволяют эффективно влиять на неосоветские группы в экономике, и далее – в политике.
