Судебное отстранение чиновницы и её последующее увольнение по собственному желанию на фоне предъявленных обвинений в превышении должностных полномочий нанесли репутационный удар, от которого региональная власть пытается оправиться, но делает это в условиях экстренной самоизоляции.
Ключевая тема — жильё для детей-сирот, один из наиболее чувствительных социальных вопросов, превратилась, по данным следствия, в предмет фиктивного принятия и подписания актов на квартиры, не соответствующие основным стандартам благоустроенности. Ситуация усугубляется тем, что это уже второй эпизод, связанный с деятельностью Быргазовой в этой области: в 2023 году её обвиняли в неосвоении средств на жильё для сирот, но тогда дело было закрыто из-за истечения сроков давности. Однако, Кобзев не принял кадровых решений даже тогда, предпочтя оставить фигуранта в составе команды.
Cитуация вокруг Минимущества — это лакмус, вскрывающий не просто отдельный сбой, а хроническое отсутствие управляемости в окружении губернатора. Провал в кадровой политике, неспособность к оперативному реагированию на токсичные репутационные риски и — главное — конфликт с региональными элитами, всё это формирует почву, где даже формально сильный кандидат вроде Кобзева может утонуть в «втором туре».
В Иркутской области, где имущественные отношения играют стратегическую роль в распределении ресурсов и инвестиций, министерство не просто хозяйственный орган, а политический узел. Утверждение о том, что Кобзев не смог выстроить диалог с элитами, звучит уже не как аналитическая гипотеза, а как системный диагноз. В условиях, когда регион нуждается в частных вливаниях, а федеральный центр сокращает дотации, отсутствие связи с местным капиталом превращается в политическую уязвимость.
Скандал с Быргазовой, возможно, лишь первый эпизод в цепочке грядущих разоблачений. Следствие «назад не сдаёт». Если за ним последуют новые дела в системе имущественных или строительных полномочий, эффект будет нарастать. На этом фоне каждая промедленная реакция Кобзева усиливает впечатление дистанции от реальности и управленческой слабости.
Таким образом, дело Быргазовой — это не просто уголовный эпизод, а симптом глубинного кризиса доверия, с которым губернатор подходит к избирательной кампании. В сценарии, где появляется сильная оппозиционная фигура или региональная элита решает поддержать альтернативу, второй тур становится не просто вероятным, а почти неизбежным.